Программист - Страница 58

Сколь ужасны должны быть грехи, чтобы заслужить такой расплаты???!

Рискую. Пролетаю над бездной. Не упал! Слава Богу! Догадываюсь — механизм прост, падаешь вниз согласно тяжести грехов. Чем тяжелей, тем ниже. Не упал, ещё ни о чем не говорит, я ведь не умер… Среди тысяч душ, покинувших этой ночью землю, Петровича я так и не увидел».

Понедельник.

Осталась неделя до нового года. Пора закупать подарки, игрушки и прочее. Ирка открыла в холодильнике сезон под названием «Не трогай, это на новый год!». Ага! Как будто мне сейчас есть не хочется, а только на новый год сёмги отведать, и красной икры, и копченого мяса и душистых хрустящих груздей. Открываю холодильник, давлюсь слюной и закрываю холодильник. То, что из него брать разрешено, слюноотделение не вызывает. Борщ, конечно, уважаю, но я его почитай каждую неделю вижу на протяжении жизни. После недолгих борений с совестью открыл холодильник. Оторвал кусок колбасы, задумчиво сгрыз. Вроде желудок успокоился, а глаза жирную слабосоленую сёмгу забыть не могут. Открыл холодильник опять, прикинул, что исчезновение одного груздя, маленького такого грибочка, в банке рыжая, возможно, не заметит. Отловил грибок и с наслаждением захрумкал. Эх! Быстрее бы новый год!

В каком там круге ада Данте чревоугодников разместил? Не помню. Постойте… вроде там «в третьем круге, где вечный дождь струится». Нет, точно не помню. После увиденного в Субботу ночью, вчера погуглил описания ада в виде воронки. Выяснилось, что Данте его так описывал. Скачал, стал читать. Куча поэтических вольностей, а по факту информации с гулькин нос. Занятно, что Данте в аду своих знакомых разместил. То ли он их там видел, то ли хотел, чтобы они там оказались, сейчас не поймешь. Одно слово — поэт. Ох, уж мне эти поэты! Если в раю с вами может и поговорят, то в аду точно не до разговоров. Всё, пора на работу ехать!

На работе ситуация стабилизировалась, наплыв клиентов потихоньку спадает. Железо своё в порядок привели, теперь будут ждать нового года, чтобы пачками выкладывать фото в социальных сетях, хвастаться перед знакомыми и незнакомыми, как они богато и весело встретили новый год. Мне порой кажется, что не для того профиль в соцсетях заводят, чтоб о судьбе знакомых узнать, а лишь для того, чтобы своей похвастаться.

Бог с ними… Сидим потихоньку работаем. Артема практически не видим неделю. Бегает по заявкам, прибегает в офис только чтобы деньги сдать и получить новые заявки и запчасти. Худо-бедно, но он в этом месяце заработал больше нас с Колей.

— И-у-и, — скромно оповещает нас дверь о приходе очередного клиента.

— День добрый! — говорит, лучезарно улыбаясь, Владимир Сергеевич, — С наступающим!

— И вас так же, — отзываюсь я, — Только рождество нынче католическое.

— А ты разве не немец?

— Не-а… В родстве немцы есть, но сам как-то не успел.

После небольшой игры слов приступаем к делу… А дело у Владимира Сергеевича такое — самоубийство. Собственно повесился художник. У творческих людей такое бывает, особенно если злоупотребляют. Повесился и повесился, дело житейское. Как говорится, тело с возу — ментам легче. Но тут открылись некие обстоятельства, которые мелькали недавно по аналогичному делу. С этими словами следователь придвинул ко мне фотографии. Нет, я не вздрогнул, поскольку при словосочетании «самоубийство художника» готов был это увидеть….На фото была странная картина, весьма по стилю и манере написания напоминающая знакомый мне «Ветер». Вот сукин сын! Гений местного разлива, хочет одним художником в городе остаться? — подумал я, рассматривая фото.

— Кхм… наш эксперт говорит, что, судя по картине, на лицо ярко выраженный признак психического заболевания. Белочка, так белочка, по пьянке всякое может быть. Но дело в том, что не так давно ещё один художник повесился, и перед смертью писал аналогичные картины. Понимаю, что белочка не заразна, но мне бы хотелось послушать, что ты скажешь…, - задумчиво произнес В.С., выкладывая на стол фото «последних картин» Тимофея Ильича, — собственно я бы к тебе не обратился, но слышал ты, что к тебе обращалась вдова покойного Васильева.

— Могу сказать следующее, — чуть помедлив, ответил я, — ни Васильев, ни Киль этих картин не писали, а писало их третье лицо, чьё психическое состояние не вызывает сомнения. Шизофрения не заразна, но совместное распитие спиртных напитков с больным шизофреником и общение с ним пагубно сказалось на состоянии и Васильева, и Киля. Но удивляет меня, честно говоря, не это…

— А что?

— Да вы меня удивляете Владимир Сергеевич, как будто не на государственной службе, а частный детектив… Оно вам надо?

Следователь смутился, и я догадался, надо. Видимо слухи пошли нехорошие. Творческие люди по натуре суеверные, не иначе как проплатили расследование.

— Приметы автора этих картин обрисовать сумеешь?

Я отрицательно покачал головой. Разумеется, я мог бы сказать, что автор этих картин живет в микрорайоне «А», в пятнадцатом доме, третий подъезд, четвертый этаж, дверь налево (номер квартиры во сне не разглядел). Автору, примерно, тридцать пять — сорок лет. Он невысокого роста 160–165 см, худощавого телосложения, блондин, голова продолговатой формы, про таких говорят «яйцеголовый», глаза голубые, характер заносчивый. Эгоцентрист в высшей степени. Все кругом дураки, один он умный, и ему надо для самоутверждения унижать других, доказывать что они дураки. Но что это следователю даст? Даже если он выяснит, что покойные общались с подозреваемым? Ни к чему следователю эта информация. Сами разберемся.